Мы не воспитывали детей. Просто жили вместе с ними. Выживали. И учили их всему, что умели сами. Ходить по лесу, как Усма. Сидеть на коне и владеть мечом, как Юшман. Лечить, как Нохра. Метать ножи, как Тикша. И всё, чему может научиться человек из арсенала йети.
Почти из каждого боевого выхода партизаны тащили детей. Сирот по дорогам Хартейма ходило немало, а воины людей почему-то всегда относятся к ним с невероятной жалостью. Может, это их реакция на собственную жестокость к врагу. Должна же у них как-то компенсироваться страсть к убийству, иначе как объяснить, что они не сходят с ума. Принимали всех, как можно отказать ребенку. К тому же это были и лишние руки. Точнее, совсем не лишние: работы хватало. Поселок обеспечивал едой не только себя, но и всю лесную армию. Обычной охотой обходиться было нельзя, чтобы не сожрать весь лес… Мы проводили дальние экспедиции с целью «большой охоты», приносившие хорошие запасы мяса из дальних районов леса… Начали обрабатывать землю… Потихоньку росло наше стадо… И всё это требовало рук…
Дети как работники ничуть не хуже взрослых. Конечно, взрослый унесет больше груза. Но сопровождать лошадь может и ребенок, а везет она куда больше любого взрослого. Зато дети намного ответственнее, дисциплинированнее и точнее в деталях. И только дети могут получать истинное удовольствие от работы. Не удовлетворение от результата, не увлечение процессом, не любование своим уверенным движением, а настоящее удовольствие от работы, которая игра, и игры, которая работа…
Постепенно поселок становился центром всех лесных сил. Здесь встречались командиры отрядов. Здесь договаривались о совместных действиях. Здесь гасили возникающие конфликты. Недоразумений между отрядами в первое время случалось много. Лесная армия была достаточно разношерстной, опытных командиров не имелось. Юшман, десятник гвардии, пожалуй являлся самым старшим по званию, но не настолько, чтобы объединить и возглавить имеющиеся силы. Большинство командиров отрядов было постарше его и возрастом и опытом и, хотя необходимость создания общей армии понимали, подчиняться «мальчишке» не спешили.
Но первой же весной произошло важнейшее событие. Можно даже сказать — эпохальное. По меркам леса, конечно.
Получив гильдийскую печать, Тикша, невзирая на свой юный возраст не собирался отказываться от полагавшейся ему власти. Как только появилась возможность опереться на серьезную силу, новый глава отправился наводить порядок в полученном хозяйстве. Совершенно случайно его попутчиками оказались Лысто и пять малозаметных личностей из разных отрядов. Все пятеро уже примелькались на тренировках и детей и взрослых в качестве инструкторов по нестандартным умениям. Достаточно сказать, что кое-что из их науки оказалось полезно даже мне.
Семерка отсутствовала неделю, и вернулась очень довольная результатами экспедиции. Информация из Арвинта потекла широким потоком. И не только информация. Ночная гильдия Арвинта была теперь нашей до мозга костей.
За зиму Лысто наладил неплохую сеть осведомителей и в Шебуре, и в более удаленных Ноухвельте и Гармонте, но с Арвинтскими ворами они не шли ни в какое сравнение.
А весной… Весной герцог решил, что усилился достаточно, чтобы продолжить завоевания. Насколько я понимаю, планировал он захватить только небольшой и сравнительно слабый Мельтон. Но неожиданно оказалось, что графство договорилось с еще двумя государствами, и бертаймские войска встретилось с объединенными силами всех троих. Четыре дня противники стояли друг против друга, не решаясь начать битву. Но если союзники просто ждали, то завоеватель использовал это время с толком. Гарнизоны Арвинта и Ноухвельта, ближайшие к месту действия, были урезаны ниже всех возможных пределов, а освободившиеся силы форсированным маршем двинулись на помощь герцогу.
Решили исход битвы именно эти части, или то, что союзники на редкость бездарно спланировали и провели сражение, не столь важно. В итоге Бертайм присоединил к себе в три раза больше государств, чем рассчитывал. Но пока герцог организовывал эту победу, некоторые горячие головы…
Гонец, везший известие о уходе бертаймских войск из Арвинта, встретил отряд сотника Стякужа всего в двадцати милях от города. Встретил не случайно, Сотник патрулировал дальнюю границу леса, и отслеживание всех движущихся в нашем направлении входило в его обязанности. К тому времени патрульные отряды уже обязательно укомплектовывались кем-либо из детей-ментатов для сканирования местности. Ментат из Тикши получился слабеньким, но все же получился, а потому в патрулировании он участвовал. И был в этот раз с отрядом Стякужа. В этом гарнизону Арвинта определенно не повезло. Второе их невезение заключалось в том, что у гонца с собой был бурдюк с пивом, которым он не преминул угостить Сотника.
Тикша и выпивший Стякуж с сотней людей (Сотник стал таки сотником не только по прозвищу) в двух десятках миль от города, защищенного таким же количеством стражи… И ночь! Это была гремучая смесь! Через час партизаны прятались на опушке в прямой видимости от городских ворот, а пробравшийся в город глава ночной гильдии раздавал задания своим подчиненным. Охрана ворот была вырезана изнутри, и конные десятки под красными флагами ворвались в город.
Воевать под флагами единого Хортейма придумал тоже Стякуж. Остальные отряды были однородны и поднимали флаги Шебура или Арвинта. У Стякужа же только в самом начале шебурцы составляли большинство. Очень скоро к нему собрались практически все выходцы из других королевств. Состав получился очень пестрый и представляющий почти весь Хортейм. Утомленный бесконечными спорами о флагах Стякуж принял решение, и впервые за много лет над головами военного отряда заалело красное полотнище.
Битвы в Арвинте не получилось. Партизаны и воры резали сонных бертаймцев разве что не в постелях. Город был очищен меньше, чем за час. Уходя, а сотник прекрасно понимал, что удерживать город — большая ошибка, Стякуж прихватил с собой собранные бертаймцами налоги и заключенных арвинтской тюрьмы.
Среди них и нашлось настоящее сокровище. Истощенный до последний степени, с незаживающими гноящимися ранами и следами пыток, но живой и условно целый Руян Гвор Бесстрашный, капитан гвардии Арвинта и отец Юшмана.
Возвращение отряда с патрулирования было не просто триумфальным. Капитан, с радостным изумлением глядящий на своих детей и Стожара… Арта, плачущая у носилок с отцом… Юшман, клянущийся Сотнику в вечной преданности… Сам Стякуж, выпивший «призовое» пиво и лезущий ко мне с поцелуями и обещаниями обязательно "набить волосатую звериную харю, но не сейчас, когда все такие счастливые»…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});